Збруев верит в силу кино и зарабатывает в ресторане.

Женщины Александра Збруева любили всегда. И 30 с лишним лет назад, когда по два-три раза бегали на фильм «Два билета на дневной сеанс» с его участием. И 10 лет назад, когда с букетиками караулили у дверей Ленкома. Любят и сейчас - в открытом Збруевым ресторане «ТРАМ» нет-нет да заметишь одинокую даму, поджидающую кумира. А Александр Викторович в каждом интервью говорит об одиночестве.

Вы прислушиваетесь к голосу разума илискорее к интуиции?
- Скорее к интуиции. Иногда вертится в голове какая-то пьеса или история. Проходит год или меньше, и кто-то ее ставит. Если бы во мне присутствовало побольше рационального начала, я, может быть, сам бы это воплотил.

- Открытие ресторана «ТРАМ» в помещении Ленкома - вполне рациональный поступок...
- Если бы не мой товарищ, умный, образованный человек и знающий бизнесмен, у меня бы ничего не получилось. Это он, сидя в ленкомовском буфете, спросил: «Саша, а почему бы нам не открыть здесь ресторан?» Хотя у него к тому времени уже было два ресторана. Я пошел договариваться с дирекцией. Они согласились.
Сколько на меня вылили дерьма, боже ты мой! Но я не представляю своей жизни без ресторана. Сюда приходили такие замечательные люди - Юрий Башмет, Андрон Кончаловский, Джина Лоллобриджида. Башмет потрясающе рассказывал о музыке. Я никогда в жизни не узнал бы того, что рассказывал Башмет, не приди он в наш ресторан.
Однажды ко мне подошел человек и сказал: «Я слышал, что вы снимаете фильм «Шизофрения» и у вас нет денег. Я могу помочь». И ушел, оставив визитную карточку. Пару недель спустя мы сидели с Сашей Абдуловым у него в офисе, и он пожаловался: «Черт возьми, денег нет, и как доснять картину, непонятно!» Вспомнив про визитку, я предложил: «Давай позвоним!» Через пару дней состоялась встреча с этим бизнесменом, мы получили деньги. Картина до сих пор жива. И все благодаря ресторану - на улице этот человек ко мне бы не подошел.
Мне бы хотелось, чтобы у меня было много-много ресторанов, в которые приходило бы много-много людей. Есть такое выражение - «публичное одиночество». Вот в «ТРАМе» я публично одинок.

- Почему же вы сторонитесь людей?
- Не хочу попадать под чью-то ауру. Каждая рыба плавает в своей воде. Плотва на одной глубине, щука - совсем на другой. Вот и у меня есть слой, где мне хорошо. Мое одиночество мне нравится.

- А как же любовь?
- С женщиной невозможно быть одиноким, и познать ее до конца тоже невозможно. В этом познании есть вся прелесть. Но для меня самое прекрасное на свете - это берег речки, трава, в которую можно улечься, и чтобы рядом был такой человек, в котором ты мог бы раствориться.
Хотя бы на миг...

- Над чем вы сейчас работаете?
- Недавно снялся в полнометражной ленте «Северное сияние». Я бы, наверное, назвал его по-другому - уж больно шоколадно-карамельное. «Северное сияние» - название поезда, который курсирует между Москвой и Питером. Фильм - история любви девушки из Питера и мужчины в годах.
Снимал Андрей Разенков, это его вторая картина после «Тестов для настоящих мужчин». В «Северном сиянии» сыграло много замечательных артистов: Сергей Никоненко, Лариса Удовиченко и Михаил Александрович Ульянов. А партнершей моей стала молодая актриса из Питера Марина Александрова, студентка Щукинского училища, - очень симпатичное существо. Фильм должен выйти в сентябре. Но никто не знает, выйдет ли он. Наши фильмы в прокате не жалуют.
Вторая картина, в которой я недавно снялся, - «Осенний блюз». Он о несостоявшемся курортном романе, но главное действующее лицо в нем - американский джаз. Я там сыграл шестидесятника, талантливого пианиста, который ушел из большой музыки в никуда. Он почти бомж, но абсолютно свободный человек.
Вообще ситуация в кинематографе не радует. Недавно я присутствовал на премьере фильма одного очень приличного режиссера. Огромный зал «Россия» был битком набит. Я обрадовался: «Народ возвращается в кино!» Но когда я через два дня пошел полюбопытствовать, то в зрительном зале на 2000 мест сидели 90 человек.
Мне кажется, что возрождение кинематографа наступит не скоро. Люди привыкли к бесконечным многосерийным фокусам и ими меряют искусство кинематографа. Это не искусство и не кинематограф.
А театру смерть не грозит. Это откровение «неприкрытых» артистов на сцене, их дыхание, темперамент, паузы, ум... Поэтому зрители и выстаивают длиннющие очереди за билетами. В Ленкоме как начались аншлаги с приходом Захарова, так до сих пор и существуют. Зрители рвутся на наши спектакли. Последняя премьера - «Шут Балакирев» Григория Горина. Я там играю прокурора Ягужинского.

- Ваша актерская жизнь сложилась так, как вы ее себе представляли?
- Я ее себе никак не представлял. Во мне не было тщеславия - я торопился во двор, в футбол поиграть. Хотя часто ходил в Театр Вахтангова и в Малый. А по дороге в школу почти каждый день сворачивал в кинотеатр. Честно говоря, с единственной мыслью - выспаться. До сих пор не понимаю, почему уроки в школах начинаются так рано. Это же чудовищная пытка! Но, видите, затянуло!
Если бы я не поступил на актерский факультет, то не расстроился бы. Но мне повезло. Я играл дипломный спектакль «Щедрый вечер». А на дипломных спектаклях, как правило, присутствуют ассистенты режиссера, и я стал пробоваться сразу в три великие картины. Первая - «Мне 20 лет» Марлена Хуциева. Вторая - «А,Б,В,Г,Д...» по сценарию Розова великих Михаила Калатозова и Урусевского, которые снимали «Летят журавли» и «Неоконченное письмо». К сожалению, потом его закрыли. И третья - «Мой младший брат» по повести Аксенова «Звездный билет».
В этом фильме впервые снялись Олег Даль, Андрюша Миронов и уже известная тогда Люся Марченко. А брата моего сыграл Олег Николаевич Ефремов. Начиная с этого фильма я стал сниматься и сниматься.

- У вас, как у сына репрессированного, было тяжелое детство...
- Я многого не понимал, но видел глаза матери, соседей... Довольно рано усвоил, что есть вещи, о которых можно говорить шепотом. И от всего этого во мне родилась какая-то странная штука. Люди меня не раздражают, но компания мне не нужна. Я не рвусь в гости, редко отмечаю день рождения. Я этого не понимаю - когда люди сидят за длинным-длинным столом и все время тебя поздравляют. За то, что живешь на свете? Так давайте друг к другу относиться хорошо каждый день.

- Именно поэтому вы когда-то прогнали поклонниц от здания театра?
- Вокруг театра часто собираются люди с какими-то отклонениями. Если просто просят автограф - это одно. Но навязчивому человеку я могу ответить очень резко.
Конечно, в наличии поклонниц есть привкус признания. И если тебя никто не знает, это обидно. Но вот парадокс: когда актера начинают узнавать, он надевает черные очки - чтобы не узнавали.
Когда я учился в Щукинском, каждый день наблюдал, как на Лемешева набрасывались женщины. Не думаю, что он был счастлив.

- В одном из интервью вы сказали, что родина вас обидела. Это было настроение?
- Она действительно меня обидела. И не только меня - мать, отца, всю мою семью... Посмотрите, как живут западные актеры. Звезда получает 80 миллионов долларов, а у нас в театре отпускные 6000 - 8000 рублей. Это же чудовищно!
Артисты выкручиваются как могут: подрабатывают на телевидении, на радио. Но даже если пахать 24 часа в сутки, на нормальную жизнь не хватит. Да, у нас есть машины, но это все разово - что-то перехватили, а потом зубы на полку. Я сейчас даже не про себя. Я про тех людей, которые только начинают жить в этой профессии. Они снимаются в десятых, двенадцатых планах, чтобы подработать. Как же родина их не обидела?