Александр Збруев: "Я не могу быть счастливым"

Его голову почти не тронула седина, и лицо не изрезали морщины. Все та же запоминающаяся улыбка, на которую невольно отвечаешь. Только грусть в глазах стала еще глубже. Хотя... Стоит заговорить с ним о любви и женщинах – они тут же загораются, становясь искушенно-озорными.

– Когда меня спрашивают: «Что для вас женщина?» – теряюсь, не зная, что ответить. Да все! Жизнь, кислород, кровь... Все, что мы, мужчины, делаем в этом мире, – все для Нее...

Любовью освещена вся его жизнь: она соединила его родителей, разрушив узы предыдущих браков. Она помогла ему появиться на свет, а его матери – Татьяне Александровне – пережить арест и расстрел мужа, многолетнюю ссылку, вырастить сыновей – настоящих мужчин и известных актеров. Кстати, добрая половина ролей, сыгранных Александром в театре и кино, – тоже о любви. «Два билета на дневной сеанс», «Большая перемена», «Романс о влюбленных», «Мелодии белой ночи», «Одинокая женщина желает познакомиться», «Желание любви», «Ты у меня одна»...

ЖИЗНЬ, КОТОРОЙ ЕГО ЛИШИЛИ

Еще совсем недавно такую родословную приходилось скрывать, поскольку уходила она корнями в старомосковское дворянство. Его дедушка по материнской линии был адвокатом с солидной практикой и клиентурой. Мама окончила высшие актерские курсы при кинофабрике Чайковского. Вместе с ней учился и был ее большим другом известный киносказочник Александр Роу. И она даже успела сняться в нескольких немых кинофильмах... Но, выйдя замуж за Виктора Збруева, оставила свои актерские притязания и посвятила себя семье. Хотя осталась заядлой театралкой и сохранила дружбу с супругой Евгения Вахтангова.

– Мы жили на Арбате, в доме 20, квартира 8. Этот дом расположен рядом с Театром имени Вахтангова, – вспоминает брат Александра, заслуженный артист России Евгений Федоров. – Огромная пятикомнатная квартира принадлежала моему отчиму – Виктору Алексеевичу Збруеву. Он занимал высокий пост заместителя наркома связи, хотя корней был далеко не рабоче-крестьянских. В силу своей должности и уровня профессионализма участвовал в строительстве и оборудовании Шаболовского телецентра в Москве. Даже ездил во главе делегации в США закупать для него оборудование. Я имел счастье прожить с этим удивительным человеком шесть лет, до его гибели. Если во мне хоть что-то есть хорошего, я обязан этим именно ему. В тридцать седьмом Виктора Алексеевича арестовали. Когда арестовывали одного за другим его друзей, он все время говорил, что его это коснуться не может. Основания, как он считал, не было. Но однажды ночью и в нашу дверь позвонили. В квартиру вошли очень вежливые люди. Извинились за вторжение, потом предъявили ордер на обыск. Потрошили в основном книги, особенно почему-то в моей комнате. Вывернули из альбомов всю мою коллекцию марок... Затем сказали, чтобы Виктор Алексеевич собирал вещи. «Танечка, – обратился он к маме, – не волнуйся, я скоро вернусь... Это какое-то недоразумение...» Потом нам сообщили, что все комнаты, кроме одной, будут опечатаны. И мама сообразила занять ту, где находился рояль.

Виктора Алексеевича увезли, мама перепугана, к тому же должна была вскоре родить, а мне – тринадцать с небольшим... Лишь несколько дней спустя удалось узнать, что отчима осудили на десять лет, но пока он еще находится в Москве. Беременная Сашей и когда он уже родился, мама несколько месяцев носила ему передачи, которые аккуратно, под расписку принимали, хотя, как потом выяснилось, Виктора Алексеевича уже давно не было в живых. Расстреляли его буквально через несколько дней после ареста, и суд над ним длился всего пятнадцать минут.

Примерно через полгода после ареста Виктора Алексеевича маме объявили, что она будет сослана, как жена «врага народа». И предложили на выбор несколько точек, куда она может отправиться с новорожденным ребенком. Мама выбрала Рыбинск, потому что там жила ее приятельница Анна Ефимова – артистка кукольного театра. Никогда не забуду тот вечер, когда я с двумя чемоданами и мама с Сашей на руках двинулись пешком в сторону Ярославского вокзала...

– Как это ни странно, я очень хорошо помню, как мы жили в Рыбинске в совершенно нечеловеческих условиях – в крохотной комнатке, которая топилась «буржуйкой», – рассказывает Александр Збруев. – Помню мамину подругу и ее сына Гарика, с которым мы дружили. Однажды зимой бегали-резвились и провалились в колодец. Причем он-то выбрался, а я оказался очень глубоко. Холод собачий, перепугался, ору, плачу... Смутно помню какие-то голоса, женский истеричный крик... Несколько лет назад, когда Ленком был на гастролях в Америке, я встретился с Анной Ефимовой (ей было восемьдесят два года) и Гариком, который стал писателем. Будто снова в детстве очутился. Только вот мамы уже давно нет...

Валентина МАЛЯВИНА, заслуженная артистка России:
– Мы учились с Сашей в одной школе возле резиденции американского посла, пока его за плохое поведение не перевели в другую. Он ведь считался известным арбатским хулиганом... На самом деле Саша был очень веселым, смешным, отчаянным, открытым мальчишкой. На Арбате в него влюблялись все девчонки. Мне было семнадцать лет, когда мы с Сашей решили пожениться. Отправились в загс, а нас оттуда погнали. Причем мы уже были почти расписаны, и фотограф прицелился, чтобы запечатлеть этот торжественный миг, как вдруг обнаружилось мое несовершеннолетие. Но мы не растерялись, побежали в райисполком. «Мы хотим быть друг с другом как мужчина и женщина!» – упрашивали там ответственных товарищей. Наша сознательность их покорила. Ну а потом пришли ко мне домой. Свидетельство о браке я держала за спиной. Мама подумала, что мы с Сашей вернулись из театра, а вот бабушка заподозрила неладное. «Что это там Валя прячет?.. Смотри, как они стоят – по струнке!»

И Саша отважился: «Тут у нас приключилась такая история... такая история... Вы готовьтесь к ней – она хорошая». После чего мы свидетельство о браке и предъявили... Маме чуть дурно не стало. А Саша частит: «Вы поймите – это же счастье, счастье, счастье! Поехали все вместе к моей маме, помогите нам ее уговорить!»

Татьяна Александровна выслушала нас не перебивая, высоко подняв брови... Потом предложила чаю. Затем деликатно спросила, на что мы будем жить, и Сашка ответил, что все устроится. Так и вышло: скоро мы оба начали сниматься и никаких материальных проблем не испытывали.

– Тем не менее ваш ранний брак распался?

– Именно потому и распался, что был слишком ранним. С одной стороны, Саша по-прежнему очень нравился женщинам (и, мне кажется, не безответно), с другой – он был ревнив по отношению к моим друзьям, коллегам, режиссерам... И хотя я ему не изменяла, он не мог в это поверить. Раз вместе с Тарковским и «Ивановым детством» я объездила весь мир – значит, между нами что-то происходит! Однажды я уехала в длительную экспедицию в ростовскую степь сниматься в фильме «Подсолнух» и там познакомилась с режиссером Павлом Арсеновым. Он был молод, красив, образован, и мы действительно влюбились друг в друга... Сохранять брак с Сашей уже не было никакого смысла. Однако прошли годы, и мы стали с ним друзьями, многое поняв и простив друг другу.

ЕЩЕ РАЗ О «ДЕТЯХ АРБАТА»

Семью «врага народа» Збруева выслали из Москвы. А сына от первого брака оставили на произвол судьбы. Слава Богу, нашлись добрые люди, позаботились о мальчике. Управдом, который очень уважал Виктора Алексеевича, похлопотал, чтобы Жене Федорову разрешили остаться в той комнате, в которой они с матерью жили последние месяцы. Шесть лет жил он на те деньги, что мама выручила от продажи рояля...

– В сорок четвертом году маму вызвали в Москву телеграммой: я был при смерти. Купаясь в одном из подмосковных водоемов, оцарапался и получил общее заражение крови. К тому времени я уже учился на втором курсе Щукинского театрального училища. И Рубен Симонов и Людмила Целиковская достали для меня в канадском госпитале, который находился в Москве, американский пенициллин.

Вернувшись в Москву, Татьяна Александровна разыскала приятеля своего мужа – Николая Булганина, которого в свое время Виктор Збруев сделал директором электролампового завода. И он посодействовал в том, чтобы ее приняли на завод в отдел контроля, и порекомендовал ей похлопотать о реабилитации мужа. И Татьяне Александровне удалось этого добиться. Но что удивительно, ей выплатили зарплату мужа за все эти годы!

– Когда мы вернулись с мамой в нашу бывшую квартиру, – говорит Александр, – во все комнаты уже вселили разный сброд, даже не хочется их вспоминать.

– И кто занимался вашим воспитанием?

– Как кто? Улица!.. Школу я не любил. Меня тянуло к людям более свободным и угнетала замкнутость школьного пространства, заорганизованность и требования дисциплины...

– Могу себе представить, как пошпыняли вас в школе за отца...

– Я, конечно, об отце никогда не рассказывал. Но рано или поздно все всплывало. И начиналось: «Как его приняли в пионеры?! Исключить, выгнать из школы!» Хотя бывали и приятные моменты, когда нам всем на переменках давали горячие бублики или пирожки. Или вдруг выдали ордера на бесплатное получение пальто. После чего мы пришли в школу, как китайцы, все в одинаковых пальто на вырост... Но чаще я сбегал с уроков, чтобы погонять в футбол. Игры эти обычно заканчивались дракой... Товарищи в основном были старше меня. Многие потом попали в тюрьму...

Ирина АЛФЕРОВА, народная артистка России:
– Я бы сказала, что Саша Збруев наиболее близок мне человечески среди всей труппы Ленкома. Все, кто работает в этом театре, так или иначе принимают «условия» этого театра и его главного режиссера. Саша в творчестве никогда и ни в чем не идет ни на какие компромиссы.

Наблюдая Сашу со стороны, я могу понять, почему он настолько неудовлетворен сделанным, – у него очень высокая творческая и человеческая планка. Он ведь начинал с бешеного успеха в картине «Мой младший брат» и, вероятно, внутренне постоянно стремится к подтверждению этого успеха. Кроме того, Бог дал ему потрясающую красоту, открытость, темперамент, внутреннее безумие, страсть, которые вылились в этой картине и которых я не наблюдала ни у кого... И я бы сказала, что судить о Збруеве как об актере и о человеке надо именно от этого маяка в его творчестве. Ведь там было и желание победить, и понять, и ничего не простить... Он живет на полную катушку, и дружит, и влюбляется!.. И поэтому многие просто не в состоянии его понять. И в творчестве ему нужен режиссер такой же человеческой силы. Посмотрите еще раз фильм «Мой младший брат», в нем ключ к разгадке личности Александра Збруева

– Маму не пугало пагубное влияние улицы?

– А что она могла изменить? Терпеливо выслушивала жалобы соседей и даже милиции. Потом ругала меня. Могла подзатыльник влепить. Но не больше. Всерьез никогда не била. Даже когда меня поймали на мелком воровстве... Было и такое. Совсем еще маленьким я зашел в комнату к соседским девочкам и увидел на столе скомканные бумажные деньги. Схватил их, сунул в карман и убежал в свою комнату. Пропажа обнаружилась, и меня мгновенно вычислили. Вот тогда мне очень сильно попало: брат кричал и даже врезал. А мама молча взяла за руку, повела на улицу и громко, чтобы все вокруг слышали, отчитала: «Вот сейчас я тебя этому милиционеру сдам, раз ты такой воришка растешь! И тебя увезут, и домой больше никогда не вернешься, чтобы ты знал, что бывает за воровство...» Я что есть мочи голосил: «Мама! Не надо! Что ты делаешь?! Я больше никогда не буду!..» Меня настолько потрясла перспектива серьезного наказания, что после этого случая чужие вещи к моим рукам больше не «прилипали».

– Однако по скользкой дорожке вниз вы не скатились. Напротив, выкарабкались к вершинам славы и популярности.

-Наверное, причиной тому гены. Сыграл свою роль и пример старшего брата. Много времени проводил я в Театре имени Вахтангова, где он играл, не пропускал ни одной премьеры... Хотя артистом стать я все-таки не собирался.

– А кем собирались?

– Да как-то даже и не думал над тем, кем буду. Хотел как можно быстрее уйти из школы куда-нибудь в «ремеслуху» – все мои друзья бросали школу и уходили в ремесленное училище, чтобы работать на заводах. И в восьмом классе я тоже собрался уходить. Прогуливал занятия, просиживал учебные часы в кинотеатрах. Причем по сто раз смотрел одни и те же фильмы. Это были классные картины, к примеру, «Секретарь райкома», где играли Ванин, Остангов, Ладынина, Жаров.

Арбатская вольница была пропитана еще и атмосферой любви.

– Я помню и свою первую любовь, и вторую... Из-за моего шалопаистого поведения меня частенько переводили из одной школы в другую. В четвертом классе по блату устроили в так называемую лесную школу, где дети жили целый год, как в санатории. И я влюбился там в девочку, которая всерьез занималась гимнастикой. А я сбегал с уроков, чтобы наблюдать за ее тренировками. Когда она делала стойку на руках, учитель физкультуры ее поддерживал... А я очень ревновал к нему. В результате остался на второй год и потерял ее из виду. Несколько лет спустя ко мне за кулисы после дипломного спектакля зашла девушка и говорит: «Здравствуй... те». Это была та самая гимнастка... На следующий день она фотографию принесла, где мы вместе с ней в лесной школе. Но она была уже совсем-совсем другой. А потом я влюбился в циркачку с Арбата – симпатичную блондинку небольшого росточка...

Людмила САВЕЛЬЕВА, народная артистка России:
– Я влюбилась в Сашу, увидев его в фильме «Мой младший брат», когда еще жила в Ленинграде и занималась балетом. Потом Сергей Бондарчук пригласил меня в картину «Война и мир» на роль Наташи Ростовой. И на фоне первого бала моей героини и начался наш роман с Сашей Збруевым. Должна сказать, Саша был очень хорош собой, энергичен, с необыкновенным юмором и, в отличие от других, старавшихся казаться взрослее и солиднее, вел себя как мальчишка. Кстати, до сих пор в нем те мальчишеские качества и свойства души, которыми тогда я была покорена и которые мне безумно нравятся. Мне кажется, что для актера очень важно сохранить в себе какое-то детство и ребячливость...

Многие годы я прожила с ним как за каменной стеной, хотя и сама кое-что в этой жизни умею. И во многом очень надеюсь на Сашу. Особенно после того, как ушли из жизни мои родители.

– Его популярность и поклонницы вас никогда не смущали?

– Вообще по натуре своей я очень наивна. И до определенного времени думала, что если люблю и не позволяю себе никаких приключений, значит, так же должно быть и у моего близкого и любимого человека... Сейчас же, помудрев, считаю: чем больше людей будут его любить и чем большим обожанием он будет окружен – тем лучше. Во всяком случае, он этого достоин!

РОЛИ, КОТОРЫЕ ОН НЕ СЫГРАЛ

Судьбе было угодно, чтобы Александр Збруев поступил после школы в театральное училище. И вся арбатская «банда» провожала его под гитарный перебор до дверей Щукинского училища на вступительные экзамены... Той же судьбе было угодно, чтобы еще студентом он снялся в фильме режиссера Александра Зархи «Мой младший брат» по повести Василия Аксенова «Звездный билет».

– Для нас – Андрея Миронова, Олега Даля, меня, студента четвертого курса, – эта картина была как бы путевкой в жизнь, – рассказывает Александр. – Увы, быстротечной она оказалась для Миронова и Даля.

После окончания училища, в 1961 году, Збруева пригласил в свою труппу лучший в то время театральный режиссер Москвы Анатолий Васильевич Эфрос. Это был Театр имени Ленинского комсомола. Когда же его Режиссер перешел в Театр на Малой Бронной, Александр попытался было перейти следом. Не получилось – проработав там месяца полтора, он вернулся в Ленком.

– Ленком – мой дом, – всегда подчеркивает Александр. – Я начинал здесь и сыграл у Эфроса мощнейшую роль Марата в арбузовской пьесе – люди до сих пор помнят этот спектакль... Захаров, Янковский, Абдулов пришли в этот театр куда позже.

В театре не баловали Збруева громкими ролями. Возможно, оттого, что он не искал дружбы с режиссерами, от которых актер очень зависим. Скорее даже отстранял себя от подобной дружбы... Однако через пять-семь-восемь лет громкие работы все же случались. А паузы в театре заполнял кинематограф. Збруев снимался в кино очень много. Тем не менее считает, что ничего особенного в своей жизни пока не сделал, чему можно было бы радоваться и чем гордиться.

– Увы, у меня не было таких эпохальных картин, как «Летят журавли» или «Сорок первый», – говорит он. – Хотя кое-что зрителю все-таки запомнилось... Но мне этого мало. И грустно от того, что возможностей для творческой самореализации становится все меньше. Возможно, с маминым молоком я впитал и мысли ее невеселые, и нервные потрясения... У меня были и простои, было и отчаяние... Ведь по сути своей актеры – трудоголики, совершенно не умеющие отдыхать. Это одна из немногих профессий, когда люди хотят постоянно и много работать. Мне, чтобы снять усталость, надо работать в театре. А устав там, я думаю: скорее бы на съемочную площадку, вот там я и отдохну. Происходит переключение, понимаете?

Но именно этой работы ему все время и не хватает. Так же как не хватает и признания. Да-да, не удивляйтесь. В силу внутренней интеллигентности он никогда не ходил к начальству и не бил себя кулаком в грудь. Оттого и звания все получал гораздо позже, чем его коллеги, и в зарубежные поездки его очень долго не выпускали.

– В ту пору очень многие были невыездными. Меня не выпускали с моими фильмами во Францию на фестиваль Авиньон, в Португалию, на киносъемки в Голландию, Колумбию... И выпустили совершенно неожиданно. На фестиваль в Венецию ехала очень большая делегация кинематографистов, в их числе и я. Возможно, сыграло свою роль то, что я очень конкретно повел себя в довольно скользкой ситуации...

Однажды утром в его квартире раздался телефонный звонок. Незнакомец, назвавшись представителем службы, о которой по телефону особенно не говорят, предложил встретиться.

– Поняв, что это за звонок, я стал «прикалываться»: мол, какая еще служба? Тот убеждал, что встретиться надо обязательно, например, по дороге в театр. А узнаю я его безо всяких проблем. Тем более ему известно, на какой машине я подъеду... Пришлось согласиться. И уже на Кузнецком мосту этот человек прямым текстом – разве что интеллигентно и с милой улыбкой – стал предлагать мне поработать на эту самую организацию, мотивируя предложение моей общительностью, обаятельностью и отношением ко мне окружающих. Пытался заинтересовать ссудой для посещения ресторанов, для более беспечной жизни... Едва сдержался, чтобы не обложить его и не послать слишком далеко. Категорично и резко отрезал, что из этой затеи у них ничего не получится – обратились не по адресу. Быстренько распрощался, мол, тороплюсь на репетицию. По всей видимости, и в глазах моих что-то еще происходило в этот момент, потому что «товарищ» буквально выскочил из машины. Но что самое удивительное, буквально через несколько дней я выехал за границу! А когда вернулся, снова раздался звонок. И в трубке – тот же голос, мол, вот вы уже и в Венецию съездили... Что-нибудь интересного там было?.. И я, прикинувшись, что не понимаю вопроса, стал рассказывать, какой потрясающий город Венеция...

– А в партию вступать вам не предлагали?

– Да много раз! И это, кстати, было очень выгодно и из карьерных соображений, и для получения званий и регалий... Но дух свободы, к которому я привык с детства, был для меня важнее всего. Не думал я никогда ни о какой карьере. Всегда самого себя откладывал на потом. Может, потому что я – москвич. У нас своя особая жизнь, некое государство в государстве. Люди приезжие врываются в наш мир, чтобы завоевать его, сделать карьеру. Они умеют пользоваться тем, с чем я давно свыкся и даже перестал замечать. А может, у них больше энергии и нахальства.

В околотеатральных кругах довелось слышать историю о том, что Глеб Панфилов, задумав постановку «Гамлета», предложил Збруеву сыграть главную роль. Янковский предполагался на роль Клавдия. Когда же Збруев позвонил коллеге, чтобы обсудить этот проект и возможность пробить его постановку на ленкомовской сцене, Янковский тут же стал выяснять, кто будет играть главную роль, давая понять, что поддержит идею, если эта роль достанется ему. И Збруев не задумываясь подарил Янковскому Гамлета, оставив себе Клавдия!..

– Еще одна такая роль – Николай Второй в некоммерческом антрепризном спектакле «Последняя ночь последнего царя» по пьесе Радзинского в постановке Фокина, где вместе со мной играют Михаил Ульянов, Ирина Купченко, Евгений Миронов и детская балетная труппа Михаила Лавровского. И хотя я очень настороженно отношусь к антрепризе, участие в этом спектакле было очень важным для меня. Хотя я даже не отдавал себе в этом отчета. Я только понимал, что должен сыграть. Перекрестился и пошел на сцену. Но на одной из репетиций свалился с декорации и довольно сильно разбил голову. После чего помолился в церкви, еще раз перекрестился и попросил у Всевышнего разрешения играть эту роль. И сыграл.

И еще. Я довольно часто получаю письма от людей, которые просят, умоляют помочь их детям сделать какие-то операции. И каждый раз чувствую себя безумно несчастным от того, что не располагаю такими возможностями. Ведь посмотрите – на Западе актеры не только благотворительностью занимаются, но и могут позволить себе иметь по пять-шесть детей, у того же Андрона Кончаловского – пятеро... Как бы я хотел иметь столько же! Но не могу позволить себе в наших условиях это безрассудство, а значит, уже не могу быть в полной мере счастливым. И не могу снять с себя всю меру ответственности перед близкими людьми... Наша страна не дает нам возможности ощущать себя счастливыми. Так что все очень и очень грустно.

– Ну хорошо, а красивых женщин вы вокруг себя замечаете?

– Здрас-сьте, пожалуйста!.. Эмоциями, чувствами, любовью и жив человек. Только это и закрывает все темные стороны нашей жизни.